Пианино с маркировкой «Воронеж» в первых кадрах мультфильма «Домашний романс» подтверждает наше право считать ее своей, воронежской, ведь детство и юность режиссер анимационного кино Ирина Литманович провела здесь, хотя и родилась в Ростове-на-Дону. Детская мечта стать художником-мультипликатором осуществилась: Ирина окончила факультет дизайна и анимации в художественной академии в Иерусалиме, высшие режиссерские курсы при школе-студии «Шар» в Москве (мастерская Ф. Хитрука и А. Демина), работала с несколькими анимационными студиями, участвовала в разных проектах. Она продолжает традиции Норштейна: ее мультфильмы, получающие призы на зарубежных и отечественных фестивалях, сделаны в технике многоярусной перекладки. Тонкие, почти воздушные, хотя и выстраданные большим трудом, печальные и смешные, они рассказывают о самых сложных вещах - о памяти, о любви… Пять оттенков любви на разных этапах жизни человека собраны в «Облаках ручной работы», ее последнем фильме. Об этой картине и о многом другом мы пообщались с Ириной, талантливым живописцем, режиссером, художником-мультипликатором.
 

- То, что ты говоришь, для меня откровение. Ощущение, наоборот, противоположное - что я нахожусь в замкнутом пространстве. Фейсбук для меня сейчас - единственная площадка, через которую я могу свое творчество продемонстрировать. Приятно, что есть какой-то отклик, реакция - лайки, комментарии, репосты. В этом смысле, конечно, некая популяризация моих работ происходит. Но это все разовые моменты: вот я опубликовала свой последний фильм «Облака ручной работы», и пошла волна. Слава богу, что она случилась, иначе было бы ощущение, что это такая полуподстольная вещь.

Сейчас я выбираюсь из кризиса, который имел место быть на протяжении последнего года, а то и дольше - с тех пор, как я работала над завершением фильма. Когда я его закончила, было ощущение, что все, больше мультипликацией заниматься не надо. Возникла шальная мысль поступить в медицинский институт. Несколько месяцев я об этом думала, даже узнавала про вступительные экзамены на медицинский факультет МГУ. Но потом открыла вопросы ЕГЭ по химии, биологии и поняла, что мое желание - не более чем утопия, поскольку пришлось бы возвращаться в школу и заново учить эти предметы. Сейчас это чувство не настолько острое, поскольку у меня есть работа. Она не связана с мультипликацией (и слава Богу), я ее делаю и довольна, что есть возможность ею заниматься. А как будет дальше складываться моя судьба в анимации, не берусь предсказать. Знаю только, что не буду заниматься ею по принуждению, а только если возникнет ощущение, что я не могу чего-то не сделать.

- Вот это да… Неожиданно. О чем после такого спрашивать-то? (Смеемся.) Работа, о которой ты упомянула, связана с художничеством, с творчеством?

- Конечно, она непосредственно связана с моим умением. После всех этих невероятных мозгоизвращений я вернулась к тому, что все равно я умею то, что умею, и глупо выбрасывать это умение в мусорный ящик и стараться извлечь из себя то, чего нету, а если и есть, то глубоко запрятано. Конечно же, имеет смысл дальше стараться развиваться с тем, что есть. Поэтому да, работа связана с моей рисовальной деятельностью. И надеюсь, что это все получится. Пока не буду подробностей раскрывать.

- Насколько тебя интересовало и интересует сейчас то, что происходит на фестивалях анимационного кино? Ездишь ли, смотришь ли работы, удостоенные премий?

- Это достаточно сложная для меня тема. Что такое фестиваль? Это всегда некий конкурс. Ты участвуешь для того, чтобы твою работу, во-первых, увидели, а во-вторых, оценили. И если в начале моей деятельности мне было интересно и важно поездить по фестивалям (особенно, когда сами зовут, это приятный момент), то сейчас интерес исчез. Я не рассылаю свой последний фильм на фестивали. По идее, это даже и не моя функция, а продюсера. Да, вначале мы немного порассылали «Облака», но его очень мало куда взяли - на один или два фестиваля. Я съездила с ним в Суздаль и на российско-украинский «КРОК», это два важные для России фестиваля анимационного кино. В Суздале состоялся первый публичный показ «Облаков», и прошел он, откровенно говоря, очень болезненно для меня: я долго и трудно работала над фильмом и закончила его буквально накануне фестиваля, была ужасная проекция, в итоге работу недостаточно, как мне показалось, оценили, было обидно. Спустя недолгое время жизнь вернула меня на исходную позицию: я осознала, что все это делала не для фестиваля, а совсем по другим мотивам. И вся эта тусовочная жизнь окончательно перестала меня интересовать. Как и вообще сама идея о том, куда же пристроить мой фильм и кому предлагать. Я сделала работу, в которую были вложены три с половиной года моей жизни - масса усилий (не только моих), душевной энергии, нервов. На сегодня поставлена точка, и я стараюсь дистанцироваться от этого фильма, чтобы жить другой жизнью, которая, слава Богу, у меня началась в последний год.

- Неужели и в Анси (город, где проходит старейший и самый престижный в мире международный фестиваль анимационного кино - прим. ред.) не возникло желания съездить с «Облаками ручной работы»?

- Поскольку я была в Анси с «Домашним романсом» в 2011 году, я представляю, что это за мероприятие. Мне было там страшно неуютно. Это огромная тусовка, толпы народа, постоянное броуновское движение. Большие массы людей, хаотично двигающиеся, меня вообще не очень привлекают. Кажется, мой продюсер посылал «Облака» в Анси, но, видимо, не взяли. Видишь, я даже не знаю наверняка, посылал он или нет… (Смеется.) Наверно, было бы приятно получить признание профессионального сообщества, но я думаю, это относительная вещь, которая по сути не имеет никакого значения. Во всяком случае, так мне сейчас комфортнее думать.

Я вдруг поняла, что для меня важно признание конкретных людей. У меня в прошлом году прошел вечер показа фильма в Театре музыки и поэзии Елены Камбуровой. Туда пришел Юрский, пришел Шендерович, сказала хорошие слова сама Елена Антоновна, выступал мой папа, который написал музыку ко всем моим фильмам, мои коллеги, несколько моих друзей-музыкантов. Фильм показывался на большом экране в хорошей проекции. Потом мы выпили, закусили, пообщались. Это событие само по себе было настолько ярким, содержательным и существенным, что оказалось гораздо важнее, чем какой-то приз на каком-то фестивале.

Работа над мультфильмом «Домашний романс»

- В основную программу фестиваля в Анси в этом году попал мультфильм воронежской студии Wizart Animation «Волки и овцы: бе-е-е-зумное превращение», созданный в компьютерной графике. Как ты относишься к анимационным фильмам, сделанным на компьютере, смотришь ли их сама?

- Речь идет о технологии 3D? Мне они неприятны. Я же оцениваю их и как зритель. И как у зрителя у меня есть ряд критериев, благодаря которым я верю в то, что вижу. Как только я вижу движения, которые неестественны, неорганичны, как только я вижу цвета, которые диссонируют (а компьютер, на мой взгляд, этому как раз потворствует), как только я слышу наигранные интонации в озвучивании и звукоряд, который режет слух, то я даже не вникаю в сюжет. Абстрактно говорить не хочется, ты имеешь в виду какие-то конкретные фильмы?

- Давай возьмем, к примеру «Зверополис», смотрела его?

- Посмотрела кусок, мне его было достаточно, целиком смотреть и не хочу. Мне отвратительны эти персонажи, которые так двигаются, так разговаривают и так выглядят, какой бы смысл или юмор изначально ни был бы в это вложен. Я могу воспринять то, что там происходит, но я не хочу. В таком виде мне это просто не нужно.

За последний год я сильно дистанцировалась от анимационного мира. Я это сделала сознательно, так как хотела перезагрузиться. И я смотрю только то, что не могу не посмотреть, а не все подряд, что предлагается. Я понимаю, что это не слишком профессионально: раз ты этим занимаешься, то так или иначе должен понимать, что где происходит и какое-то свое отношение к этому формировать, но у меня нет такой задачи, потому что… мне бы с собой разобраться. (Смеется.)

- Ты упомянула «КРОК» (международный фестиваль мультипликационных фильмов, который проходит в речных круизах на теплоходах - прим. ред). Что с ним происходит сейчас, на фоне нынешней политической ситуации?

- «КРОК» - изначально российско-украинский фестиваль, у которого было два президента: Давид Янович Черкасский из Киева и Эдуард Васильевич Назаров из Москвы. Этот фестиваль проходит на корабле. Один год фестивальный корабль плывет по Украине, другой - по России, и так через раз. С 2014 года по Украине фестиваль плавать перестал и плавает только по России. Безусловно, «КРОК» испытывает колоссальные проблемы в связи с нынешней политической ситуацией. И выживает как может. В прошлом году организаторы на специальных сайтах собирали деньги на то, чтобы фестиваль состоялся. Слава Богу, на дружбу мультипликаторов двух стран эти сложности не влияют. Хочется верить, что искусство все-таки выше всех этих вещей.

Топ-11 мультфильмов от Ирины Литманович:

1. «Варежка» (реж. Р. Качанов)
2. «Сказка Сказок» (реж. Ю. Норштейн)
3. «Отец и дочь» (реж. М. Дюдок де Вит)
4. «Соседи» (реж. С. Бирюков)
5. «Случаи. Столяр Кушаков» (реж. А. Туркус)
6. «Фильм. Фильм. Фильм» (реж. Ф. Хитрук)
7. «Жил-был пёс» (реж. Э. Назаров)
8. «Винни Пух» (реж. Ф. Хитрук)
9. «Любопытство» (реж. Б. Довникович)
10. «Сорока-воровка» (реж. Д. Джанини и Э. Лузатти)
11. «Филин женится на гусыне» (реж. К. Лиф)

- Как у тебя возникло и конкретизировалось желание стать художником-мультипликатором?

- Оно было с детства. В бесконечных школьных анкетах на вопрос «Кем вы хотите стать, когда вырастете?» я отвечала: «Художник-мультипликатор». Почему я была так в этом уверена, мне и самой сейчас удивительно. Те немногочисленные диснеевские фильмы, которые начали показывать в нашем детстве, сыграли, безусловно, огромную роль. Помню, я переписывалась с несколькими девочками и мальчиками из-за границы - их адреса печатали в «Пионерской правде» - писала им про свои увлечения фильмами Диснея и музыкой «Битлз», и они мне присылали невероятные посылки из разных диснейлендов и каверн-клабов, это было полное безумие. Конечно, я все это приносила в школу, и одноклассники просто умирали… Помню, как я с диким азартом копировала, перерисовывала от руки персонажей мультфильмов, и на тот момент мне уже казалось, что я могу не хуже. (Смеется.)
А еще я помню большую выставку «Союзмультфильма», которую привозили в музей Крамского. Там были целлулоиды, в том числе из «Винни-Пуха» и масса всего-всего, а в коридорчике стоял маленький черно-белый телевизор, на котором крутили «Том и Джерри», я прилипала к нему, и меня можно было оставить там на годы.

Когда я уже стала учиться в художественной школе, желание стать мультипликатором стало потихоньку затуманиваться, ведь школа имеет классическое направление. Потом я попала в изостудию к замечательному художнику Алексею Владимировичу Загородных, и это было огромное открытие. Жизнь в студии, люди, которые там были, во многом поменяли мое самоощущение. Я решила, что хочу быть живописцем, поступать в Строгановку или Суриковку.
А дальше уже был Израиль. Я поступила на графический факультет художественной академии «Бецалель», где на 3 курсе надо было выбирать профиль, и вариантов было 4 - типография, реклама, мультипликация и иллюстрация. Типографию и рекламу я отмела сразу и возник выбор между двумя. Решила, что заниматься иллюстрацией я и так смогу, без того, чтобы сильно в это углубляться. А мультипликация - что-то непонятное, и неясно, из чего же она как искусство состоит. Опять же, всплыли все эти детские вещи, и я сознательно выбрала мультипликацию.

- Окончив школу, ты уехала в Израиль. Каким тебе запомнился Воронеж 1990-х, какие вещи, события в то время формировали твое внутреннее культурное пространство, вдохновляли и наполняли?

- Для меня это было счастливейшее время. Я окончила школу в 1997 году, а за года два до того нашла студию Загородных, которая стала моим культурным и человеческим наполнением и безусловно в огромной степени меня сформировала. Большая часть людей, приходивших в студию, не собиралась становиться художниками. Но натюрмортные постановки, которые после детской художественной школы, казались сюрреалистичными, рисовали все. А летом мы ездили большой компанией в Чертовицк. Этюды писали.

До этого был подземный переход у Петровского сквера. Класса с пятого с подругой-одноклассницей, будучи активными музыкальными девочками, везде таскались с гитарами, пели на переменах в школе, устраивали хэппенинги. В результате все это привело нас в Петровский сквер: мы очень тянулись к неформальной молодежи и очень старались быть похожими на хиппи 60-х. Петровский был нашим культурным фоном. Даже не фоном, жизнью. Мы много пели и играли в этом переходе, даже что-то зарабатывали. Помню, что в какой-то момент я ухитрилась завалить экзамен по физике - настолько было неинтересно к нему готовиться, а училась я в физико-математическом классе, была достаточно тщеславной девочкой и всегда хотела иметь заслуженные хорошие оценки. Да, а еще был киноклуб Сталя Никаноровича Пензина, кинотеатр «Юность» и всякие поэтическо-музыкальные вечера в ВГУ - на филфаке и в главном корпусе.

Алексей Загородных и Ирина Литманович

- Культура сегодня выполняет в том числе и имиджевую функцию для города, и Воронеж в этом смысле не исключение. Как ты относишься к такому феномену?

- Ты знаешь, мне нравится, что Воронеж действительно очень обогатился - не в последнюю очередь за счет Платоновского фестиваля. Это означает, что все-таки культура становится необходимостью для города. Я не изучала, правда, программу Платоновского фестиваля последних пару лет, но спектакли Резо Габриадзе я впервые увидела именно в рамках Платоновфеста в Воронеже. Знаю, что мои воронежские друзья регулярно покупают заранее билеты на спектакли, выставки, концерты - рассказывают об этом восторженно и воспринимают фестиваль, как событие.

Другое дело, что у всего есть оттенки. Главное ведь, чтобы изначальная идея, которая присутствует во всех подобных мероприятиях - доносить до людей искусство - не пересекалась с другими мотивами, которых, как мы знаем, в наше время, полно. Если эта идея сохраняется в своем истоке, то слава Богу. Если деформируется, то конец этому всему очевиден.

- Как считаешь, должно ли авторское искусство выходить или хотя бы стремиться выходить в широкие массы?

- Начнем с того, что авторские вещи сами по себе не рассчитаны на то, чтобы затронуть широкую аудиторию, такой задачи у автора просто не стоит. Для того, чтобы нести в массы что-то настоящее, должны быть люди, которые искренне хотят этим заниматься, которые смогут разглядеть что-то авторское, что понравится им до такой степени, чтобы сказать: «Ребята, это надо раскручивать, из этого надо делать более широкую историю». Когда есть личности, которые верят в необходимость поделиться с людьми тем, что любят они сами, превращают идею просветительства в свою миссию, то это идет в массы. В пример можно привести Елену Яковлевну Гудошникову, которая была директором кинотеатра «Юность» как раз в 90-е. Все помнят ее ежегодные ретроспективы Тарковского и Феллини. Не говоря о том, что за репертуаром она всегда строго следила, и отбор фильмов мирового кинематографа был с высочайшим вкусом. Именно благодаря ей «Юность» в свое время стала мощным культурным центром. А когда личности нет, когда все происходит потому, что это выгодно или по каким-то другим мотивам, то это работает исключительно на поверхностный слой восприятия людей, и соответствующим образом формирует вкус большинства.

- Как ты оцениваешь ситуацию с анимационным кино в России на сегодня? Например, Гарри Бардин считает, что отечественная мультипликация находится в загоне, так как государству сейчас гораздо важнее Национальная гвардия, чем мультипликация.

К сожалению, улучшений нет. Мы видим, что во всех сферах в нашей стране все только ухудшается. У меня проблемы с Госкино начались уже на «Домашнем романсе» в 2010 году. Это случилось тогда по всей стране. Финансирование, которое нам приходило, шло на аренду помещения и на зарплаты людей. А потом они взяли и по своим каким-то причинам перестали платить. Полгода не платили, говорили, выплатим, но не знаем, когда. Счастье, что у меня никто не ушел, и мы продолжили работу. Я не помню, как я жила вообще. Но это очень изнурительно, когда люди приходят, отдают свое время и энергию и не получают материального вознаграждения. Была подспудная идея найти спонсора, так как мы не представляли, насколько эта вся история затянется. Я даже устроила небольшую бучу, в результате чего был снят видеоролик про эту ситуацию. Эффекта он в итоге не дал, но была внутренняя уверенность: надо хотя бы что-то сказать, чтобы не было ощущения, что ты вообще ничего не делаешь и чтобы не было так невыносимо стыдно перед своим коллективом.

С «Облаками» - история финансирования тоже весьма странная вышла: подавали на один метраж, получили финансирование на другой, получился третий. Надо понимать, что деньги, которые выделяет Госкино, - совершенно символические. И даже такой символический бюджет год от года сокращается. Единственный способ, который мы нашли, чтобы закончить «Облака» - обратиться на planeta.ru. Здесь все случилось неожиданно для меня быстро и успешно. В итоге я поняла, что с Госкино больше не хочу иметь дел.

Иллюстрация Ирины Литманович к еврейскому календарю

- Что для тебя как для профессионала киноиндустрии значит Год российского кино? Есть ли для тебя какие-то плюсы, новые возможности, перспективы или это скорее формальность?

- Ты знаешь, я вообще про это забыла. Да, в метро пустили специальные поезда, которые оформили фотографиями из кинофильмов, цитатами из них и всякой сопроводительной информацией. Я, правда, только в одном таком поезде ездила, и мне показалось это очень хорошим образовательным моментом для людей, если они, разумеется, не устремляют свои взоры в айфоны. Вот как-то так я на себе ощущаю Год российского кино. (Смеемся.) Что касается перспектив, по-моему, если ты что-то сделаешь ради этих перспектив, то вот они и будут, а Год российского кино, мне кажется, на это никак повлиять не может. (Смеется.)

- Какие явления современной культуры тебя привлекают? Что из того, что создается сейчас, ты смотришь, читаешь, слушаешь?

- Я вот, к примеру, хотела бы регулярно ходить в театры Москвы. Попадаю туда время от времени по знакомству, с помощью друзей, такими вот неофициальными путями, потому что официальным путем это стоит довольно больших денег. Таких денег, чтобы ходить в театр, когда я захочу, у меня нет. Тем более, что далеко не все спектакли соответствуют требуемым за них суммам.

Что касается кино - здесь, наверно, моя голова повернута все-таки назад. У меня еще столько не посмотренной классики, что гоняться за новым просто нет смысла. С другой стороны, есть прекрасные вещи, которые попадаются случайно: вот в 2008 году Женя Васкевич и Наташа Беляускене, заканчивавшие тогда режиссерские курсы в Москве, сняли 40-минутный фильм «Печатников переулок, дом 3». Его я случайно увидела в социальной сети и была в таком потрясении, что нашла Женю Васкевича, который живет в Америке, написала ему письмо. Прежде всего для того, чтобы выразить свое восхищение, плюс предложить сделать что-то вместе. В итоге Женя стал соавтором сценария «Облаков ручной работы».

Что касается живописи, бывают, конечно, выставки, на которые я хожу специально, но в основном это тоже Фейсбук. Есть такая замечательная Инесса Рахманова, которая организовала несколько лет назад аукцион «Ника», он проходит каждые полгода. Она собирает уникальных живописцев и так или иначе популяризирует их, продавая на аукционе их работы. Сама она тоже прекрасный художник.

Ирина Литманович: «Имеет смысл развивать то, что есть» (часть вторая)